АБСТРАКТНОЕ И КОНКРЕТНОЕ В СЕМАНТИКЕ ФРАНЦУЗСКИХ BEAU И BON·
Многие слова естественного языка совмещают полнозначные значения со служебными, переходя при этом из одной части речи в другую. Таковы, например, русск. ПРАВДА (существительное, вводное слово и частица) или АВОСЬ (существительное и частица). Другие, выступая в рамках одной части речи, совмещают полнозначные значения с более абстрактными. Так, например, прилагательное ДОБРЫЙ может употребляться в одном из своих основных значений (‘делающий добро другим’, ‘хороший, отличный’) или же как количественный определитель ‘не менее чем’ (добрая половина). Аналогично, ДИКИЙ может употребляться не только в таких значениях, как ‘находящийся в первобытном состоянии’ (дикие племена) или ‘грубый, необузданный’ (дикий нрав), но и как интенсификатор (дикий восторг).
К таким единицам относятся французские BEAU и BON, которые кроме своих основных значений могут, в частности, выступать в качестве интенсификаторов (une belle indifférence ‘полное равнодушие’, une bonne gifle ‘увесистая / хорошая пощечина’) и наречий (Il fait beau ‘Хорошая погода’, Il fait bon ici ‘Здесь хорошо’). Кроме того, BON может употребляться как количественный определитель (une bonne heure ‘добрый час’, deux bons kilomètres ‘добрых два километра’) и как междометие, указывая на то, что говорящий принимает нечто к сведению:
Tu ne peux pas venir demain. BON. Viens après-demain. Не можешь прийти завтра… ХОРОШО. Приходи послезавтра.
Таким образом, BON (так же как, впрочем, и русское ХОРОШИЙ[1]) можно отнести одновременно и к полнозначным, и к служебным частям речи.
Ниже мы попытаемся сформулировать семантические инварианты[2] для многозначных BEAU (§ 1) и BON (§ 2), сопоставив их по некоторым параметрам с русскими КРАСИВЫЙ, ХОРОШИЙ и ПРЕКРАСНЫЙ (1.3 и 2.3). Мы покажем, что семантические инварианты лежат в основе стилистических оттенков, характерных для этих слов, в частности в «абстрактных» значениях и в десемантизированных употреблениях. Эти оттенки можно было бы назвать инвариантными коннотациями. Они отражают факт и качество многозначности лексических единиц и, как правило, остаются за рамками традиционного словарного описания (1.4 и 2.4).
Несмотря на расхождения в основных значениях, в некоторых контекстах BEAU и BON практически выступают как синонимы или очень близки по значению (Il fait beau / Il fait bon ‘хорошая погода’[3], un bon film / un beau film ‘хороший / прекрасный фильм’, une bonne bronchite / une belle bronchite ‘сильный бронхит’, une bonne récolte / une belle récolte ‘хороший / прекрасный урожай’ и др.). В § 3 мы сравним некоторые альтернативные сочетания с BEAU и BON и выясним различие, которое характерно для этих контекстов. Часто оно носит исключительно стилистический характер.
В § 4 мы рассмотрим некоторые специфические контексты с BON, связанные с идеями доброты и нравственности.
Что общего между une belle demoiselle (красивая барышня)[4], une belle bêtise (большая глупость), une belle âme (прекрасная душа), une belle cause (высокая цель), un beau salaud (отпетый мерзавец) и une belle coupure (сильный порез)? На первый взгляд, пожалуй, только то, что во всех этих сочетаниях фигурирует слово BEAU / BELLE. Однако можно, тем не менее, попытаться усмотреть некую организующую идею, лежащую в основе всех его употреблений.
Для начала рассмотрим значения, которые регулярно встречаются в лексикографических описаниях BEAU / BEL / BELLE[5]. Их можно подразделить на три группы: группу «эстетической оценки», группу «удачного в своем роде» и группу «большого количества и усиления».
А. Первое значение обычно описывают как ‘доставляющий эстетическое наслаждение (положительная эстетическая оценка)’. Сюда относят характеристику природы и окружающей среды — une belle vue (красивый вид), un beau paysage (красивый пейзаж), un beau bruit (чудесный шелест, звон, журчанье…), людей и животных — une belle jeune fille (красивая девушка), un beau sourire (красивая, прекрасная улыбка), un beau chien (красивая, прекрасная собака), а также произведений искусства — un beau portrait (хороший / красивый / прекрасный портрет), une belle chanson (красивая / прекрасная песня), un beau vase (красивая ваза). Сюда же можно отнести сочетание beaux-arts (изобразительные искусства).
Второй тип примеров из этой группы относится к моральной, интеллектуальной и социальной сфере: une belle âme (прекрасная душа), un beau geste (красивый / благородный жест), une belle action (прекрасный / благородный поступок), de belles manières (прекрасные манеры). Здесь часто улыбка упоминаются произведения неизобразительных искусств — un beau roman (прекрасный роман), une belle poésie (красивое / прекрасное стихотворение), а также характеристика художников — un beau talent (большой / громадный талант), un beau génie (великий гений). Сюда же можно отнести сочетание belles-lettres (изящная словесность).
В. Ко второй группе можно отнести словосочетания, где при помощи BEAU описывается нечто, вызывающее удовлетворение, очень удачное в своем роде: une belle salade (прекрасный салат), un beau gâteau (прекрасный торт), un bel arôme de café (прекрасный запах кофе), du beau coton (прекрасная хлопковая ткань). Такая характеристика может относиться к событиям — un beau match (прекрасная игра), un beau voyage (прекрасное путешествие, удачная поездка), погодным условиям и состояниям природы une belle journée (хороший / прекрасный день), la belle saison (лето), la mer est belle (море спокойно). При помощи BEAU могут оформляться сочетания, связанные с идеей успеха и, в частности, социального успеха: de beaux résultats (прекрасные результаты), une belle situation (хорошее положение в обществе), un beau mariage (прекрасный / выгодный брак), le beau monde (бомонд / сливки общества). Сюда же часто относят сочетания, характеризующие качество жизни и ее различные периоды: la vie est belle (жизнь прекрасна), le bel âge (прекрасный возраст, молодость), les belles années (молодые годы), une belle mort (прекрасная / благородная или хорошая / легкая смерть), mourir de sa belle mort (умереть своей смертью). Это значение включает положительную оценку атрибутов практической жизни: du beau papier épais (хорошая / прекрасная плотная бумага), du beau bois (хорошее / прекрасное дерево), du beau grain (хорошее / прекрасное зерно), une belle invention (прекрасное изобретение) и пр.
С. Следующая группа контекстов связана с идеей большого количества и усиления (большой, многочисленный, значительный): un beau poulet (хорошая / большая курица), une belle tranche de viande (хороший / большой кусок мяса), elle est belle femme (она полная женщина)[6], une belle salle (большой зал), une belle somme d’argent (крупная денежная сумма), une belle fortune (большое состояние), de beaux bénéfices (большая прибыль), une belle foule (большая толпа), une belle récolte (богатый урожай), un bel âge (почтенный возраст), un beau vacarme (страшный грохот). Большое количество контекстов этой группы связано с человеческими проявлениями и характеристиками: une belle indifférence (полное равнодушие), un beau sang-froid (исключительное хладнокровие), un bel optimisme (завидный оптимизм), une belle envie (сильное желание), une belle assurance (большая уверенность в себе), un bel aplomb (большой апломб), une belle haine (жгучая ненависть), de belles espérences (радужные надежды), un bel appétit (хороший / прекрасный аппетит). В немногочисленных словосочетаниях BEAU выражает идею большой временнóй протяженности: depuis beau temps (давно), depuis belle lurette (давно), Tout ça fait de belles journées de travail (И получается длинный рабочий день). С идеей усиления связаны и многие фразеологические сочетания, такие как de plus belle (еще больше): il pleut de plus belle (дождь усилился), au beau milieu de… (букв. в самой середине, в самом разгаре), bel et bien (на самом деле, самый что ни на есть) и др. Сюда же можно отнести эксплетивные употребления — un beau jour (в один прекрасный день), где, по мнению многих исследователей, BEAU не несет никакой смысловой нагрузки, поскольку легко может быть опущено: un beau jour = un jour. Как мы покажем ниже (см. 1.4), это не совсем так. Среди контекстов усиления часто отдельно рассматриваются сочетания, где, как принято считать, BEAU означает «плохой». Это словосочетания, связанные с болезнями и телесными повреждениями — une belle bronchite (сильный бронхит), une belle coupure (сильный / плохой порез), une belle brûlure (сильный ожог), с отрицательными характеристиками человека — un beau salaud (отпетый мерзавец), une belle menteuse (ужасная лгунья), un bel égoïste (страшный эгоист), а также с неблагоприятными событиями: un beau scandale (большой скандал), une belle bagarre (ужасная драка), un beau désordre (страшный беспорядок), une belle dispute (сильная ссора) и пр.
Особо выделяются иронические употребления BEAU: la belle demande (ничего себе, просьба!), la belle affaire (тоже мне, проблема!), un beau parleur (краснобай), C’est du beau! Il a renversé l’encrier sur le tapis! Ну, молодец! Чернила пролил на ковер!, un vieux beau («старая кокетка» — говоря о мужчине). Сюда же относят обычно выражения типа de belles paroles (красивые слова), un beau geste (красивый жест), которые в некоторых контекстах толкуются как ‘эффектный, но лишенный содержания’ (см. 1.3).
Попробуем найти общую идею, общую тенденцию, объединяющую все перечисленные выше употребления.
Значения, выражающие идею «большой, многочисленный, значительный», идею усиления и идею «плохой», легко поддаются обобщению: во всех этих случаях речь идет о том, что какой-то основной признак определяемого понятия присутствует в нем в высокой степени. Если у определяемого имени есть только один параметр — пусть даже отрицательный — усиливается именно он (un beau salaud — отпетый мерзавец). Если параметров несколько, то в таких сочетаниях, как, например, une belle salle (большой / красивый зал) или une belle flaque (большая / красивая лужа), когда неясно, какое свойство может считаться главным, усиливаться в зависимости от контекста может любое из них или все вместе[7].
Словосочетания, где BEAU приписывается значение «вызывающий удовлетворение, очень удачный в своем роде», также могут быть интерпретированы как контексты с усилением. Разница заключается в том, что у определяемых понятий множество потенциальных положительных характеристик: так, например, понятие voyage (поездка, путешествие) не имеет отмеченного эстетического параметра, но может быть охарактеризовано с точки зрения красоты природы, которую довелось увидеть, интересных встреч, хорошей погоды, условий жизни, экзотики и т. п. Если voyage по основным параметрам получает высокую оценку, то возможно сочетание un beau voyage.
Что касается словосочетаний, объединенных значением высокой оценки в области эстетики, то именно эстетический параметр является для определяемых объектов главным (une belle statue, красивая / прекрасная статуя) или включается в набор основных (un bel homme / красивый мужчина). Эстетическое значение, по всей видимости, является наиболее ранним [Rey 1992: 199]). Но даже в контекстах этой группы BEAU во многих случаях подразумевает развитие по нескольким основным параметрам: так, un beau cheval более соответствует русскому прекрасная лошадь, чем красивая лошадь, поскольку может касаться не только красоты, но и силы, быстроходности и пр.
Для примеров «эстетической» группы, относящихся к моральной, социальной и интеллектуальной сфере, очевидно, что именно их моральный, интеллектуальный и социальный «вес» может восприниматься как главный (или один из главных) параметр их значения (une belle vertu — высокая добродетель, une belle cause — высокая цель).
Традиционно французская мысль соотносит понятие BEAU / BEAUTÉ с VRAI / VERITÉ (истинный / истина), идею «красоты», «прекрасного» с идеей «подлинности»:
La vérité est le fondement et la raison <…> de la BEAUTÉ. Une chose, de quelle nature qu’elle soit ne saurait être BELLE <…> si elle n’est véritablement tout ce qu’elle doit être, et si elle n’a tout ce qu’elle doit avoir (La Rochefoucauld). Истина является первопричиной и основой <…> КРАСОТЫ. Любую вещь, какой бы она ни была, нельзя считать КРАСИВОЙ <…>, если она воистину не является тем, чем она должна быть, и если ей не присуще все то, чем она должна обладать.
Аналогичную мысль мы находим у французского философа Алена:
Autant qu’un homme est lui-même, qu’il ne cède point, qu’il n’imite point je le vois BEAU. Человек для меня КРАСИВ / ПРЕКРАСЕН в той степени, в которой он является самим собой, не поддается чужим влияниям и никому не подражает.
В то же время, как правило, отрицается необходимая связь между BEAU и такими понятиями, как «стереотип» или «норма», которые, тем не менее, часто используются в словарных описаниях BEAU:
Il y a de BELLES choses qui ont plus d’éclat, quand elles demeurent imparfaites, que quand elles sont trop achevées (La Rochefoucauld). Бывают КРАСИВЫЕ вещи, несовершенство которых способствует их великолепию, законченность же им только вредит[8].
В качестве общей экспликации, общей тенденции, объединяющей все значения, можно предложить следующую формулировку:
BEAU указывает на то, что главные неотъемлемые (положительные или, в отсутствии таковых, другие) свойства объекта или положения вещей присущи им в высокой степени, что делает этот объект или положение вещей подлинным, истинным, «настоящим».
Таким образом, BEAU, как было показано выше, может выражать как положительную эстетическую, моральную, интеллектуальную и пр. оценку, так и служить интенсификатором для разных семантических параметров, в том числе и отрицательных. Но в любом случае речь идет о главных, существенных (с точки зрения французского языкового сознания) характеристиках определяемого именем объекта или положения вещей. BEAU также предполагает, что объект оценивается как бы «сам по себе», независимо от каких бы то ни было внешних обстоятельств, непредвзято и объективно (хотя, разумеется, последнее нельзя понимать буквально).
Если сопоставить BEAU с русскими словами КРАСИВЫЙ и ПРЕКРАСНЫЙ[9], то нельзя не обратить внимание на то, что КРАСИВЫЙ (также как и ПРЕКРАСНЫЙ) не имеет абстрактных (количественных) значений, не может быть интенсификатором, и эти слова в гораздо меньшей степени задействованы во всякого рода устойчивых сочетаниях, чем BEAU. Кроме того, КРАСИВЫЙ (в отличие от ПРЕКРАСНЫЙ) не имеет значения «вызывающий удовлетворение, удачный в своем роде», которое традиционно широко представлено у BEAU. Здесь BEAU соответствует ПРЕКРАСНЫЙ или ХОРОШИЙ: C’est de la belle brique (Это хороший / прекрасный кирпич). Если BEAU (также как ПРЕКРАСНЫЙ) может выражать оценку одновременно по нескольким параметрам, то КРАСИВЫЙ тяготеет к эстетическому аспекту, будь то в области зрительного или слухового восприятия, в нравственной или интеллектуальной сфере, констатируя наличие «эстетической нормы». Употребляя BEAU, говорящий выступает в роли человека, способного отделить основное от второстепенного, в то время как употребление КРАСИВЫЙ скорее позиционирует его как ценителя формы. Эта форма может быть не доступна для глаза (красивый поступок, красивая история), но тем не менее она осознается как таковая. В тех случаях, когда у определяемого объекта имеется внешняя «пластическая» сторона, КРАСИВЫЙ выделяет именно ее: красивый фильм не эквивалентен un beau film (прекрасный фильм), поскольку касается только изобразительного ряда (ср. Les images du film sont très belles[10]). Аналогично, красивая квартира не соответствует un bel appartement (хорошая / прекрасная квартира), где подразумевается множество других аспектов, таких как, например, удобство (фразе У вас красивая квартира будет соответствовать что-то вроде Il est joli / bien décoré, votre appartement).
У КРАСИВЫЙ выделяется значение ‘привлекающий внимание, эффектный, но бессодержательный’ (см., например, [БАС, 1948–1965]), которое сопоставимо с так называемыми «ироническими» употреблениями BEAU (ce ne sont que de belles paroles / это всего лишь красивые слова). Однако, например, сочетание красивая жизнь в этом отношении не эквивалентно la belle vie[11].
Французское BEAU, в отличие от КРАСИВЫЙ (но также как ПРЕКРАСНЫЙ), в плане положительной оценки может относиться не только к области зрительного и слухового восприятия, но также (хотя и, в отличие от ПРЕКРАСНЫЙ, редко) охватывает сферу вкусового (la belle salade / прекрасный салат), тактильного (une belle matière / прекрасная ткань) восприятий, а также обоняния (un bel arôme / прекрасный аромат). Если BEAU сочетается с самыми разнообразными шумами, то КРАСИВЫЙ употребляется в основном со словами, имеющими прямое или косвенное отношение к искусству (красивая музыка, красивый звук, красивый голос, красивое сопрано, ?красивое пение птиц, ?красивый шелест листвы, ?красивое постукивание молотка[12]). Ср. Французское
Elles [les briques] rendent sous l’outil un BEAU bruit limpide d’enclume battue, qui tinte du haut des échafaudages (Pesquidoux). Стук молотка о кирпичи, доносящийся откуда-то сверху со строительных лесов, напоминает ЧИСТЫЙ звон наковальни.
КРАСИВО (также как и ПРЕКРАСНО) хорошо функционирует в качестве наречия. Наречные функции BEAU ограничены: красиво танцевать (danser avec grâce), красиво говорить (être éloquent), Она была красиво одета (Elle avait une belle / jolie tenue или Elle était joliment vétue), красиво закончить речь (finir son discours en beauté). Выражения IL EST (C’EST) BEAU DE + Inf, как и IL FAIT (FERAIT) BEAU + Inf, имеют каждый раз весьма специфические значения:
— C’est BEAU d’être jeune, mon gars, tu connais pas ton bonheur. Dors, abruti! (Giono). — ХОРОШО быть молодым, приятель, ты сам своего счастья не понимаешь. Спи, дурачок!
Il faisait BEAU voir l’indignation de Claudel, quand <…> certains critiques employèrent des mots comme «croyance naïve» <…> (Massis). ОТРАДНО было видеть возмущение Клоделя по поводу <…> некоторых критиков, употребивших такие слова как «наивная вера» <…>
КРАСИВЫЙ, как было указано выше, по всей видимости, содержит отсылку к эстетической норме. Последняя может пониматься как отсутствие вульгарности или грубости там, где их можно было бы ожидать, что характерно для французского ÉLÉGANT и его производных (Он красиво поставил их на место — Avec élégance il les a remis а leur place; Это самое красивое решение — C’est la solution la plus élégante; Все это не очень красиво — Tout cela n’est pas très élégant или n’est pas très beau).
В отличие от BEAU, ПРЕКРАСНО (также как ХОРОШО) может функционировать как частица и вводное слово: Они уже здесь. — Прекрасно (Il sont dejà là. — Très bien (Parfait)); Он их видел, прекрасно, ну и что из этого? (Il les a vus. Très bien. Et alors?) В иронических употреблениях слову ПРЕКРАСНО скорее соответствует выражение C’EST DU BEAU: — Они забрали магнитофон. — Прекрасно! (Красота!) Только этого не хватало (C’est du beau! Il ne manquait plus que ça).
ПРЕКРАСНЫЙ (как и КРАСИВЫЙ) обычно рассматривается как системный, а не речевой, эквивалент BEAU. Однако существенным формальным отличием BEAU от ПРЕКРАСНЫЙ является то, что ПРЕКРАСНЫЙ наряду с такими словами, как ЧУДЕСНЫЙ, ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ, ПРЕВОСХОДНЫЙ и т. п., входит в особую по своим сочетаемостным свойствам группу прилагательных со значением «предельного» проявления признака (?очень / совсем прекрасный, ?очень / совсем чудесный, ?очень / совсем замечательный, ?очень / совсем превосходный)[13]. BEAU (в отличие от MAGNIFIQUE, SUBLIME, EXTRAORDINAIRE и пр.), безусловно, не относится к этой формально-семантической категории, хотя можно считать, что в его значение входит элемент ‘высокая степень’.
Традиционно ПРЕКРАСНЫЙ толкуется как ‘очень красивый’ и / или ‘очень хороший’[14]. В. даль указывает на то, что «прекрасный прилагается ко всему, что хвалят» [Даль 1994]. По-видимому, это слово более субъективно, чем претендующее на объективность BEAU, и в нем в большей степени выражен субъективный и эмоционально-экспрессивный факторы (ср. ПРЕКРАСНОДУШИЕ).
Поскольку в значение ПРЕКРАСНЫЙ входит компонент ‘очень хороший’, некоторые сочетания с ПРЕКРАСНЫЙ плохо переходят в сочетания с BEAU: прекрасный стиральный порошок (une bonne / excellente lessive, une lessive très efficace), прекрасное молоко (du très bon lait).
Исходя из того, что в значении BEAU имеются в виду главные, неотъемлемые свойства вещей, которые выражены в высокой степени и оцениваются непредвзято и объективно, сопутствующие его семантическому инварианту стилистические оттенки, его инвариантные коннотации, можно было бы сформулировать следующим образом:
— тенденция к исключительности и значительности;
— дистанцированность по отношению к определяемому объекту (своего рода «объективированное» его восприятие[15]);
— отношение к объекту как к независимой, отдельной, неподконтрольной сущности.
Эти оттенки могут воплощаться по-разному в различных десемантизированных и служебных употреблениях этого слова. Так, в терминах родства belle-famille (родственники со стороны жены / мужа), beau-frère (шурин, деверь), belle-mère (теща, свекровь) и т. п. BEAU этимологически являлось и, по-видимому, отчасти является показателем уважительного отношения [Rey 1992: 199].
Так называемые эксплетивные (десемантизированные) употребления BEAU в сочетаниях un beau jour (в один прекрасный день), un beau matin (в одно прекрасное утро, как-нибудь утром) всегда связаны с событиями, тяготеющими к исключительности, значительности, неожиданности (Un beau jour tu comprendra… — В один прекрасный день / когда-нибудь ты поймешь…). Таким образом, un jour отличается от un beau jour, если не в смысловом, то, по крайней мере, в стилистическом отношении. Аналогично в выражениях типа Regarde la belle girafe (Посмотри, какой жираф) или Ah, le beau clown! (Какой клоун!), где у BEAU слабая семантика, задействованы инвариантные коннотации.
В устойчивых сочетаниях также часто присутствуют оттенки значительности и исключительности:
Evidemment je suis libre. IL FERAIT BEAU voir qu’on m’empêche d’être libre (Arland). Разумеется, я свободный человек. ХОТЕЛ БЫ Я ПОСМОТРЕТЬ, кто мне сможет в этом помешать.
Заслуживает упоминания использование субстантивированного прилагательного BELLE в разговорном выражении se faire la belle — бежать (на свободу) — здесь все стилистические оттенки кажутся вполне уместными, поскольку при помощи BELLE передается идея свободы[16].
BON — слово с очень богатой семантикой. В синтаксическом плане оно также многолико: BON может употребляться как прилагательное, наречие, существительное, частица (interjection), вводное слово, входит в целый ряд фразеологических сочетаний. Подобно русским ХОРОШИЙ и ДОБРЫЙ французское BON функционирует как интенсификатор и количественный определитель.
У многих французских авторов мы находим параллель между BON и идеей соответствия своей функции, пригодности[17]:
Dieu étant tout puissant n’a créé que des choses BONNES. On appelle BONNE une chose exactement adaptée à son service: une bonne plume, un bon cheval; plus ou moins bonne suivant que plus ou moins adaptée (Rivière). Господь всемогущий создавал сущности исключительно БЛАГИЕ. ХОРОШЕЙ можно назвать сущность, полностью соответствующую своему назначению: ХОРОШЕЕ перо, ХОРОШИЙ конь, и ХОРОША она настолько, насколько соответствует своему назначению.
Но в этом примере BON фигурирует не только как слово, указывающее на функциональность, «полезность», предназначение объекта, но и как слово, относящееся к области религии и морали (ср. bonne Vierge — пресвятая Богородица, а также bon ange — добрый ангел, bonne société — добропорядочное (приличное) общество, bonnes moeurs — нравственность, благочестивые нравы). Если теперь вспомнить высказывание Т. Готье, отрицавшего совместимость BEAU (КРАСИВОГО / ПРЕКРАСНОГО) и UTILE (ПОЛЕЗНОГО):
Il n’y a de vraiment BEAU que ce qui ne peut servir à rien; tout ce qui est utile est laid. По-настоящему КРАСИВЫМ (ПРЕКРАСНЫМ) может быть только то, что совершенно бесполезно. Все, что приносит пользу, безобразно[18],
то становится очевидным (хотя, наверное, он был и не совсем прав), что мир слова BON радикально отличается от мира BEAU.
Примеры с BON в лексикографической практике часто подразделяются на три группы: группа «пригодности», группа «доброты и хорошего отношения» и группа «усиления»[19].
A. Рассмотрим первую группу: это контексты, связанные с идеей пригодности, полезности. Среди них обычно выделяется значение «обладающий нужными качествами, соответствующий ожиданиям, дающий хорошие результаты» — un bon lit (хорошая кровать), un bon couteau (хороший нож), de la bonne terre (хорошая земля), avoir une bonne vue (обладать хорошим зрением), un bon remède (хорошее лекарство), un bon conseil (хороший совет), un bon placement (хорошее вложение), un bon mariage (удачный брак), un bon vent (попутный ветер), un bon métier (хорошая специальность), un bon résultat (хороший результат), le calcul est bon (правильный / верный счет или расчет), une bonne excuse (хорошее оправдание), il serait bon de partir tôt (хорошо было бы уйти пораньше). Сюда же можно отнести такие сочетания, как BON POUR (полезный, пригодный для): un remède bon pour la gorge (хорошее средство от боли в горле), ce n’est pas bon pour la santé (это вредно для здоровья), bon pour le service (годен к прохождению военной службы), nous sommes bons pour la contravention (нас вполне могут оштрафовать) или BON À + inf. — c’est bon à savoir (это надо иметь в виду), la soupe est bonne à jeter (суп можно выплеснуть). Здесь «нужные качества» могут быть и негативными.
К группе «пригодности и полезности» обычно относят также значение «хорошо справляющийся со своими профессиональными обязанностями, работой, ролью»: un bon acteur (хороший актер), un bon médecin (хороший врач)[20], un bon client (хороший клиент), un bon chrétien (истинный христианин), un bon citoyen (сознательный гражданин), un bon Français (настоящий / истинный француз), un bon père (хороший отец), un bon époux (хороший муж), une bonne élève (хорошая ученица), il est bon en mathématiques (он хорошо успевает по математике). Следующее значение в этой группе часто формулируется как «хopoшо сделанный, заслуживающий похвалы, уважения»: un bon devoir (хорошо выполненное школьное задание), un bon livre (хорошая книга), un bon film (хороший фильм). Здесь же обычно фигурирует значение «соответствующий моральным или социальным нормам» — une bonne conduite (хорошее / примерное поведение), être de bonne famille (быть из хорошей семьи), bonnes lectures (чтение «правильных», нравственных книг), bonnes moeurs (благочестивые нравы), bonne société (приличноe / хорошее общество). Значение «приятный на вкус, для обоняния» также обычно относится к этой группе un bon plat (вкусное / хорошее блюдо), une bonne odeur (хороший / приятный запах). Здесь же упоминаются обычно контексты, где BON имеет значение «доставляющий удовольствие, приятный»: une bonne promenade (приятная прогулка), passer une bonne soirée avec qqn (приятно провести с кем-то вечер), une bonne chaleur (приятное тепло), l’eau est bonne (вода теплая), Qu’il est bon de ne rien faire (Как хорошо / приятно ничего не делать), une bonne histoire (хороший анекдот, хорошая история). Близко к этой группе подходят всевозможные пожелания и приветствия: bonne année (С Новым годом!), bonne chance (Счастливо!; Удачи!), bonne journée (букв. Приятного дня, произносится при расставании)[21], bon appétit (приятного аппетита!), bon voyage (счастливого пути!).
Несколько особняком стоят употребления «подходящий / тот самый», подразумевающие что-то единичное: ce n’est pas la bonne clé (это не тот ключ), la bonne réponse (правильный ответ). Схожая идея выражена в С’est bon, которое означает Достаточно / Хватит / Хорош / Годится.
B. Следующая большая группа — это значения, связанные с идеей «доброты, доброго отношения»: un homme foncièrement bon (по-настоящему добрый человек), le bon Samaritain (добрый самаритянин), une bonne fée (добрая фея), de bons sentiments (добрые чувства), soyez bons pour les animaux (проявляйте доброту к животным), il a bon coeur (у него доброе сердце), faire une bonne action (совершить хороший поступок), bonnes oeuvres (благотворительность, бескорыстная деятельность на благо людей). Идея «хорошего отношения» выражена также в сочетаниях un bon (petit) garçon (хороший / славный мальчик), une bonne fille (славная девушка), un bon type (симпатичный парень), être bon public (доброжелательная / благодарная публика), avoir qqn а la bonne (хорошо относиться к кому-либо).
C. Последняя группа примеров связана с идеей «большого количества, усиления, интенсификации»: Une bonne pincée de sel (большая щепотка соли), Il y en a un bon verre (Там целый стакан), une bonne partie était endommagée (большая часть была повреждена), un bon moment (долго), il est arrivé bon premier (он был впереди всех), une bonne fois pour toutes (раз и навсегда). Среди этих сочетаний встречаются и контексты, где при помощи BON усиливается негативный фактор: une bonne gifle (хорошая оплеуха), elle a une bonne grippe (у нее сильный грипп), une bonne dispute (хорошая ссора). Отдельно обычно рассматриваются временные и пространственные характеристики со значением «не менее чем»: une bonne demi-heure (не менее получаса, добрых полчаса), deux bons kilomètres (добрых два километра). В этих примерах BON выступает как количественный ограничитель.
Что же общего у всех этих сочетаний? Большинство контекстов «пригодности и полезности» дает очевидную отсылку к некоторой заранее заданной норме, заранее известным ожиданиям, необходимым свойствам, которым должен удовлетворять «хороший» объект. BON в значении ‘вкусный’ можно интерпретировать как ‘соответствующий гастрономическим ожиданиям’. Аналогично могут быть интерпретированы примеры со значением «доставляющий удовольствие, приятный». Выражения une bonne intervention (хорошее выступление) или une bonne copie (хорошая копия), относящиеся к группе примеров, объединенных под названием «хopoшо сделанный, заслуживающий похвалы, уважения», могут быть интерпретированы как ‘выполненные в соответствии с законами и правилами соответствующей области’ или ‘соответствующие ожиданиям’. BON в значении ‘тот самый, нужный’ можно интерпретировать как ‘соответствующий порядку, необходимости, продиктованной конкретной ситуацией’: ranger un objet а la bonne place (положить вещь на (свое) место). Так же может быть интерпретировано выражение C’est bon! (Довольно / Хватит / Хорош). Сюда же можно было бы отнести субстантивированное BON в значении ‘талон, бон, карточка’, когда нечто необходимое можно получить взамен бумажного документа.
BON в значении ‘добрый’ (добрый человек) может быть интерпретировано как ‘моральные качества которого соответствуют моральным нормам’ (см. § 4).
BON-интенсификатор может быть интерпретирован как ‘в полной мере соответствующий стандартным представлениям об описываемом существительным понятии или ситуации’, например donner un bon coup de poing (дать хорошенько / как следует кулаком). Ситуация ударить кулаком выполняется в полном стандартном объеме. Une bonne bronchite — это бронхит со всеми его стандартными проявлениями.
Таким образом, в основе всех интерпретаций BON лежит понятие совпадения или соответствия с чем-то заранее установленным, известным, имеющимся в наличии. Это «нечто» является внешним по отношению к определяемому объекту — в выражении une bonne soupe (вкусный суп), например, суп оценивается с точки зрения вкусовых ощущений говорящего, а не «сам по себе» как объект окружающего мира. При помощи BON происходит своего рода стабилизация объекта по внешним критериям.
Инвариантная экспликация для BON может выглядеть следующим образом:
BON указывает на то, что объект или положение вещей соответствует ожиданиям говорящего, существующим стандартам, различным нормам и категориям, или совпадает с чем-то конкретным, заранее заданным.
Таким образом, каждый раз при употреблении BON предполагается наличие внешнего «стабилизатора», того, с чем производится сравнение: он может даже иметь материальное воплощение (c’est le bon dossier — это та самая папка), может иметь под собой четко определенную формально-процедурную основу (bon pour le service — годен для прохождения военной службы). Стабилизатор может иметь и более расплывчатый характер: субъективные ощущения в области вкуса (un bon dessert), обоняния (un bon arôme) или стандартное представление о предметах и событиях, например в таких выражениях, как Il a reçu une bonne fessée (Его как следует / хорошенько отшлепали).
BON-междометие (interjection)[22] указывает на то, что говорящий присвоил некоторому положению вещей определенный эпистемический статус, что он принял его к сведению и либо переходит к дальнейшим действиям, либо выражает эмоцию по этому поводу. Включение говорящим некоторого положения вещей в свои знания может быть интерпретировано в рамках предложенного выше инварианта: как и все приятное (вкусное, теплое и пр.) соответствует определенному ощущению говорящего, так и принятие к сведению соответствует его «эпистемическому» состоянию.
BON, maintenant que nous sommes seuls, nous pouvons enfin parler librement. Ну что же, ХОРОШО, теперь, когда мы остались наедине, можно наконец поговорить спокойно.
Аналогично функционирует Ah, bon!
Elle est partie. — AH, BON! Она ушла. — УШЛА? (Да? Aх так?)
Здесь Ah, Bon! может выражать как удивление, так и другие эмоциональные состояния. В иронических контекстах Allons bon, выражая все ту же основную идею «принятия к сведению», также как и редупликация Bon, bon, может выражать раздражение, недовольство, угрозу или другие эмоции:
ALLONS BON! Voilà que ça recommence! НУ ВОТ! Опять за свое!
BON, BON. Nous verrons qui a raison. ЛАДНО, ЛАДНО, мы еще посмотрим, кто из нас прав.
BON даже в большей степени, чем BEAU, является словом со стабилизированной антифразой, то есть иронические употребления этого слова входят в качестве отдельного значения в его лексикографическое описание (об антифразе см. Глава четвертая). В этом случае внешний стандарт меняется на противоположный, что никак не противоречит предложенной выше формулировке.
Таким образом, франкоговорящий, произнося BON, позиционирует себя как человек, констатирующий соответствие положения вещей самым разнообразным ожиданиям, стандартам, нормам и т. п. Определяемые BON объекты или явления часто воспринимаются как привычные, подконтрольные, предназначенные для использования.
Французское BON обнаруживает глубинное сходство с русским словом ХОРОШИЙ, которое также, по всей видимости, предполагает некую норму. Оба слова могут относиться ко всем видам восприятия: зрительному — un bon portrait (хороший портрет), слуховому — de la bonne musique (хорошая музыка), обонянию — une bonne odeur (приятный запах), вкусовому — une bonne crème anglaise (хороший заварной крем) и тактильному — une bonne texture (хорошая фактура). Для BON вкусовое восприятие и обоняние часто выносятся в отдельное значение.
В отличие от ХОРОШИЙ в качестве внешнего «стабилизатора» для BON могут возникать не только разнообразные «нормы» и ожидания, но и единичные объекты (Ce n’est pas la bonne porte — Это не та дверь).
ХОРОШИЙ в отличие от BON не может сочетаться с негативными нормами: Ce stylo est bon à jeter (Ручку можно выбросить), Il est bon pour l’asile (Ему место в психушке). Однако ироническое ХОРОШИЙ в значении ‘очень сомнительных достоинств’ (Хорош у тебя лазарет!, Хороши… Нечего сказать!, Хорош гусь!) не всегда может быть передано при помощи BON.
В социальной сфере некоторые сочетания с BON, такие как, например, un bon citoyen (сознательный, законопослушный гражданин), не передаются при помощи ХОРОШИЙ. То же самое касается слов, указывающих на национальную принадлежность (un bon Anglais — истинный англичанин).
Норма для BON во многих случаях «ниже», чем соответствующая норма для ХОРОШИЙ. Так, например, un bon appartement (‘квартира в хорошем состоянии, приличная, нормальная квартира’) не полностью соответствует выражению хорошая квартира, как и de bonnes chaussures (‘добротные, прочные, удобные туфли’) только частично покрывают хорошие туфли. Такие сочетания с ХОРОШИЙ часто ближе по смыслу к сочетаниям с BEAU — un bel appartement, de belles chaussures (см. выше 1.3, а также § 3).
BON в большей степени, чем ХОРОШИЙ, задействован в деловой и административной речи: Bon pour le service — Годен для прохождения военной службы), Bon pour accord — Согласен (визирование документа), code bon — правильно набранный код (электронная запись)[23].
Для BON, также как и для ХОРОШИЙ, в речевом отношении характерно избирательное воздействие на отдельные параметры: Vent <…> bon, mais faible (Попутный <…> но слишком слабый ветер).
В отличие от ХОРОШО наречные употребления BON ограничены (sentir bon — хорошо пахнуть; il fait bon ici — здесь хорошо; Respirer une fleur, c’est bon — Приятно понюхать цветок; Il est bon de s’accoutumer а se recueillir de temps en temps — Полезно оставаться время от времени с собой наедине). Основную нагрузку наречия ХОРОШО берет на себя BIEN (Он хорошо говорит — Il parle bien)[24].
Также как и BON, русское ХОРОШО может функционировать как частица и вводное слово в ряде аналогичных контекстов (см. выше)[25], выражая при этом разнообразные эмоциональные состояния: Так я тебя жду… — Хорошо; Хорошо, это тебе еще припомнится; Я пойду с тобой, хорошо, но что будет дальше?
Русское ХОРОШ / ХОРОША в значении ‘красивый’ не может быть передано при помощи BON: Она так хороша (Elle est si belle[26]). Ср. также Старинные барские усадьбы по Москве-реке необыкновенно хороши (Герцен), где ХОРОШИ может перейти в BEAU, но не в BON.
Русское ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК[27] вряд ли может быть передано при помощи BON, в частности, потому что последнее, хотя и с большими ограничениями на сочетаемость, применительно к людям имеет значение ‘добрый’ (см. также § 4). Высказыванию Он хороший человек можно сопоставить C’est quelqu’un de (très) bien, C’est quelqu’un de (très) gentil, Il est brave.[28]
ХОРОШИЙ, также как и BON, может функционировать как интенсификатор (хороший разбег), усиливая и негативные аспекты (хорошая ссора, хорошая затрещина), а также и со значением ‘большого количества’ (хорошая тарелка щей).
ХОРОШИЙ в отличие от BON не может быть количественным ограничителем (un bon quart d’heure — добрых четверть часа).
В целом для ХОРОШИЙ положительная ориентированность является, по-видимому, более существенной, чем для BON, а для BON, в свою очередь, идея соответствия и совпадения кажется более центральной. ХОРОШИЙ во многих контекстах «лучше», чем BON, что, видимо, связано с тем, что норма для ХОРОШИЙ чаще совпадает с ожиданиями говорящего, а не ориентирована на внешние и, в частности, социально закрепленные нормативы.
Поскольку центральным для BON является наличие заранее известного прототипа или стандарта в самом широком смысле слова, в том числе и ожидания и имеющиеся представления об определяемом объекте, то стилистические оттенки, связанные с инвариантным значением, можно было бы сформулировать следующим образом:
— привычность, обыденность, «неисключительность» объекта или ситуации;
— отсутствие дистанции;
— подконтрольность ситуации или объекта.
Очень часто при помощи десемантизированного BON происходит нечто вроде включения объекта в личную сферу говорящего. Так, в последовательностях типа un bon chic de bonne petite vieille ville (Flaubert) — изыск нашей старой доброй провинции или les bons petits rhumatismes des familles (Proust) — столь обычный для нас ревматизм, la bonne grasse sentimentale héroïque dame (Leroux) — наша сентиментальная и мужественная толстуха. BON в этих случаях несет исключительно стилистическую нагрузку, которая часто интерпретируется как снисходительное или даже уничижительное отношение к объекту. Однако, как нам кажется, здесь ярко проявляется стилистическая специфика BON (привычность и обыденность, с одной стороны, и отсутствие дистанции, с другой). Аналогично можно интерпретировать бытовые контексты типа Tiens, je vais me prendre un bon bain! (А приму-ка я ванну!) или Je vais prendre un bon thé et me coucher de bonne heure (Выпью-ка я чайку и пораньше лягу спать). Сходный стилистический оттенок можно обнаружить в таких выражениях с десемантизированным BON, как le bon Henri IV или le bon Lafontaine (Comme disait ce bon Henri IV… — Как, бывало, поговаривал Генрих IV…). В выражении ma bonne vieille maison, которому обычно сопоставляют мой милый / добрый старый дом, по-видимому, речь идет тоже исключительно о стилистических оттенках (выражению mes bons vieux chaussons уже трудно сопоставить ?мои милые старые тапочки).
В этом отношении интересны также выражения bon-papa (дедушка) и bonne-maman (бабушка), принадлежащие скорее к разговорной и детской речи. Стилистически они противопоставлены терминам родства с BEAU (beau-père, belle-mère), где, наоборот, присутствует уважительный, дистантный оттенок. То же касается и других производных от BON, например, bonhomme (в главном значении) разг. дядя, тип, мальчуган или выражения ma bonne dame (голубушка, дамочка).
Особый интерес представляет субстантивированное прилагательное BONNE в более позднем значении ‘бонна для детей’, ‘прислуга’, ‘домашняя работница’, ‘горничная’. Здесь прагматическая, «бытовая» тенденция развития значения BON выражена особенно ярко.
Выше было показано, что BEAU и BON с точки зрения их инвариантной структуры существенным образом отличаются друг от друга: если BEAU предполагает развитые главные, внутренние свойства объекта (которые могут соотноситься с эстетическим аспектом), его независимое существование, то BON постулирует наличие внешней оценки, пригодности для той или иной цели, соответствие ожиданиям, стандартам или нормам, приписывание статуса. Таким образом, BEAU в общем случае не предполагает нормы, в то время как BON использует самые разнообразные внешние стабилизаторы.
Если воспользоваться классической стилистической шкалой (низкий, средний, высокий стиль), то в близких контекстах BON в современном французском языке в общем случае стилистически «ниже»[29], чем BEAU.
В стилистическом отношении BEAU часто подчеркивает значительность и исключительность, в то время как BON ограничивается констатацией пригодности или соответствия стандартам и ожиданиям.
Семантика BEAU и BON пересекается в нескольких типах контекстов. Прежде всего это касается вещей и явлений (событий), которые по сути своей имеют предназначение или должны соответствовать определенным стандартам, и эти стандарты часто очень близки к «развитым внутренним свойствам».
В паре un bon outil / un bel outil (хороший / прекрасный инструмент) в первом случае речь идет исключительно о пригодности, функциональности, «полезности». Во втором — о том, что у данного экземпляра, кроме функциональных характеристик, развиты все существенные параметры. Даже тогда, когда речь идет о вещи, предназначенной для практического использования, как в данном случае, сам факт возможности использования BEAU свидетельствует о том, что говорящий возводит outil в ранг самостоятельного объекта, отзываясь о нем с определенным уважением.
Контексты типа un beau gâteau / un bon gâteau (прекрасный торт / хороший, вкусный торт) имеют смысловое различие. Un beau gâteau подразумевает зрительное восприятие и / или констатацию вкусовых достоинств, в то время как un bon gâteau подразумевает только вкусовые качества.
Обратимся теперь к выражениям un bon livre / un beau livre (хорошая / прекрасная книга). В первом случае речь идет о том, что книга написана профессионально и поэтому пригодна для чтения или же что она отвечает ожиданиям говорящего, нравится ему. Un beau livre означает, что ее художественные достоинства проявились в высокой степени[30]. По такой же схеме могут быть интерпретированы такие выражения, как un beau / bon paysage (красивый, прекрасный / хороший пейзаж), de la belle / bonne musique (красивая, прекрасная / хорошая музыка), une belle / bonne statue (красивая, прекрасная / хорошая статуя). Эти различия еще можно рассматривать как семантические, а не стилистические.
Il fait bon / il fait beau часто по-русски передаются как хорошая погода. Il fait beau может относиться только к тому, что происходит вне замкнутых пространств, характеризует природные условия и указывает прежде всего на то, что светит солнце[31]. Il fait bon употребляется применительно к замкнутым[32] или незамкнутым пространствам и связано с идеей комфорта. Таким образом, объективно хорошая погода, погода в своем лучшем проявлении, оформляется выражением Il fait beau, а с введением точки зрения говорящего — Il fait bon. Здесь различие также носит семантический характер.
Если сравнить un bon exemple (уместный, хороший пример) и un bel exemple[33] (прекрасный пример), то здесь речь идет скорее о стилистике[34]:
Un BEL / BON exemple de dévouement et d’abnégation. ПРЕКРАСНЫЙ / ХОРОШИЙ пример преданности и самоотверженности.
С BON фраза указывает на соответствие поступка стандартным представлениям о преданности и самоотверженности, в то время как BEAU фокусирует внимание на значительности происходящего. Но в любом случае, по-видимому, трудно говорить о какой-то четкой границе между семантикой и стилистикой.
Скорее стилистическое различие прослеживается также в контекстах, где BEAU и BON указывают на большое количество: une belle somme d’argent и une bonne somme d’argent — и тому и другому примерно соответствует большая сумма (денег) или кругленькая сумма.
То же самое касается употреблений BEAU и BON в качестве интенсификаторов — une bonne angine / une belle angine (сильная ангина) или une belle gifle / une bonne gifle (хорошая пощечина). BON указывает на «стандартность», нормальность происходящего, в то время как BEAU акцентирует внимание на значительности события, при том что говорящий дистанцируется от происходящего: Vous avez lа une belle brûlure (А у вас тут сильный ожог); Il avait une bonne brûlure au bras (Он здорово обжег себе руку)[35].
Противопоставление BON / BEAU отличается от русской оппозиции ХОРОШИЙ / ПРЕКРАСНЫЙ. BEAU в параллельных текстах часто соответствует ХОРОШИЙ, а не ПРЕКРАСНЫЙ (см. 1.3 и 2.3).
Для оппозиции ХОРОШИЙ / ПРЕКРАСНЫЙ скорее характерна разница в степени (или интенсивности) проявления признаков и выраженности эмоционального фактора (как было указано выше, традиционно принято считать, что ПРЕКРАСНЫЙ объединяет в себе значения ‘очень хороший’ и ‘очень красивый’).
ХОРОШИЙ и ПРЕКРАСНЫЙ более «личные», субъективные слова, чем объективное BEAU и нормативное BON.
К норме тяготеют как BON, так и ХОРОШИЙ и КРАСИВЫЙ (см. 1.2, 2.2, 2.3). О последнем свидетельствует, в частности, то, что ХОРОШ / ХОРОША могут быть синонимами КРАСИВЫЙ / КРАСИВАЯ (см. примеры в 2.3).
К «предельному» типу прилагательных относится только ПРЕКРАСНЫЙ (см. 1.3).
В функции междометия, частицы и вводного слова могут выступать ХОРОШО, ПРЕКРАСНО и BON.
Количественные параметры (большое количество, значительность, усиление) могут выражаться при помощи BEAU, BON и ХОРОШИЙ. Количественное ограничение свойственно только BON (см. 2.1).
Перечисленные выше результаты сведены в Таблице 1[36].
Таблица 1
|
Семантические и формальные характеристики |
BEAU |
BON |
КРАСИВЫЙ |
ПРЕКРАС-НЫЙ |
ХОРОШИЙ |
|
Наличие «нормы» в инварианте |
Скорее нет |
Скорее есть |
Скорее есть |
Скорее нет |
Скорее есть |
|
Выраженность личного фактора |
Скорее нет |
Скорее нет |
Скорее нет |
Скорее есть |
Скорее есть |
|
Способность функционировать как междометие, частица или вводное слово |
Нет |
Есть |
Нет |
Есть |
Есть |
|
Способность выражать количественные параметры |
Есть |
Есть |
Нет |
Нет |
Есть |
|
Способность сочетаться с TRИS / ОЧЕНЬ |
Есть |
Есть |
Есть |
Нет |
Есть |
Как было указано выше, BON широко используется в выражениях, связанных с религиозной тематикой, — приблизительный русский перевод благой, истинный, благочестивый, праведный, нравственный. Именно это значение является наиболее ранним. Так, А. Ре пишет [Rey 1992: 243]:
Les plus anciens emplois de l’adjectif BON se rangent sous la notion de «convenance» <…> dans une société imprégnée de christianisme, il s’applique à celui qui remplit convenablement ses obligations de bon chrétien. Наиболее ранние употребления прилагательного BON связаны с идеей моральных норм, «приличий» <…>. В обществе, пронизанном идеями христианства, оно относилось к тем, кто исправно выполнял все христианские предписания.
В современном французском языке мы также сталкиваемся с употреблениями BON именно в этом значении:
Aujourd’hui, nous sommes dans un monde qui, ayant perdu le sens du religieux, n’a plus de garde-fous et où l’on se persuade que l’homme est BON en soi… (René Girard). В наши дни, когда мир, в котором мы живем, лишен религиозной основы, и не существует более никаких преград, остается только надеяться на то, что человек может быть НРАВСТВЕННЫМ сам по себе…
Значение BON, которое характеризуется в двуязычных словарях как ‘добрый’, относится, безусловно, к этому ряду, однако русское ДОБРЫЙ вряд ли имеет столь четко очерченную нормативную основу. Гораздо более частотными эквивалентами для русского ДОБРЫЙ на сегодняшний день являются, по всей видимости, слова GENTIL (словарные эквиваленты — ДОБРЫЙ, МЯГКИЙ, МИЛЫЙ, ЛЮБЕЗНЫЙ, ПРИВЕТЛИВЫЙ) или GÉNÉREUX (ЩЕДРЫЙ)[37], соответственно GENTILLESSE и GÉNÉROSITÉ для ДОБРОТЫ. Ср.:
Те, кому доводилось встречаться с ним в Израиле, где он жил, или на Ближнем Востоке, где он работал в качестве фотокорреспондента, никогда не забудут его ДОБРОТЫ, спокойствия и мужества, высокого профессионализма. Ceux qui l’ont connu en Israël où il vivait et dans tout le Moyen-Orient qu’il couvrait n’oublieront pas sa GENTILLESSE[38], son courage tranquille et la qualité de ses images.
BON в значении ‘добрый’ в современном французском языке с большей легкостью включается во всякого рода перечисления и достаточно редко используется изолированно:
Elle est BONNE, sensible, bienveillante, sans folie, que pourrais-je demander de plus? (Borel). Она ДОБРА, отзывчива, доброжелательна, благоразумна, чего мне еще желать?
Употребление BON в изолированной позиции скорее свойственно контекстам, где речь идет о «высоком» нравственном стандарте (Dieu est bon — Господь добр или Vous avez été bon pour moi autant qu’on puisse l’être — Вы были добры ко мне настолько, насколько это вообще возможно).
В достаточно редком выражении (AVOIR) LA VIE BONNE также присутствует ссылка на нравственное начало:
Pendant des siècles <…> poser la question de la «VIE BONNE», c’était d’abord s’engager à rechercher un principe transcendant, une entité extérieure et supérieure à l’humanité, qui lui permît d’apprécier la valeur d’une existence singulière <…> C’est que l’Europe est décidément entrée dans une ère nouvelle, celle de la laïcité achevée, ou si l’on veut, du matérialisme radical: pour nombre de nos concitoyens, en effet, plus rien ne paraît à vrai dire «sur-humain» (Ferry). В течение многих столетий <…> вопрос о «ПРАВЕДНОЙ ЖИЗНИ» был непосредственно связан с поиском трансцендентного начала, высшего и внешнего по отношению к человечеству принципа, который позволил бы давать оценку каждой отдельной прожитой жизни <…> Но для Европы отныне настала новая, светская в полном смысле слова, эра, которую можно было бы определить и как эру радикального материализма: для многих наших сограждан уже не существует никаких «высших», «надчеловеческих» начал[39].
В современном французском языке выражение LA VIE BONNE по большей части употребляется, как и в приведенном выше примере, с развернутой экспликацией:
Cette vie conforme à la raison est une vie de «vertu»: LA VIE BONNE, c’est la vie morale, une vie d’excellence et d’équilibre, qui consiste à savoir déterminer le juste milieu en toutes circonstances. Жизнь, выверенная разумным началом, и есть жизнь «благочестивая»: ЖИЗНЬ ПРАВЕДНАЯ сообразуется с моралью, это жизнь человека, стремящегося к совершенству, умеющего найти «золотую середину» в любой жизненной коллизии.
В обоих случаях BON содержит ссылку на внешний стандарт из области морали, существование которого ставится некоторыми авторами под сомнение. Создается впечатление, что употребление этих выражений затруднено ввиду проблем, связанных с актуальностью нормы и несоответствия их значений инвариантным коннотациям BON. Вообще инвариант и его коннотации могут накладывать настолько сильный отпечаток на частные значения лексемы, что ее использование в некоторых контекстах оказывается затрудненным.
Обратимся к французскому слову QUAI. Оно многозначно: среди его значений, в частности, есть значение ‘voie publique aménagée entre les maisons et un cours d’eau’ (благоустроенный участок суши, расположенный между зданиями и водой), которое соответствует русскому слову НАБЕРЕЖНАЯ и является его единственным переводным эквивалентом [Щерба, Матусевич 1997]. Данное значение является более ранним, чем конкурирующие ‘причал, пристань’ и ‘перрон (на железнодорожном вокзале)’. Русское НАБЕРЕЖНАЯ отличается от французского QUAI именно на уровне инварианта. В этом отношении интересен перевод начальной фразы «Дамы с собачкой» А. П. Чехова:
Говорили, что на НАБЕРЕЖНОЙ появилось новое лицо: дама с собачкой. On disait qu’un nouveau personnage avait fait son apparition sur la PROMENADE: une dame avec un petit chien.
Инвариантное значение QUAI тяготеет к формулировке ‘пространство, расположенное вдоль транспортного пути (водного или железнодорожного)’. Русское НАБЕРЕЖНАЯ не несет никакой «транспортной» идеи и гораздо лучше совместимо с представлением о прогулке, хотя франц. QUAI эту идею не исключает. Частные значения QUAI (‘причал’, ‘перрон’, ‘набережная’) достаточно радикально отличаются друг от друга, в то время как у слова НАБЕРЕЖНАЯ сильная многозначность практически отсутствует[40]. Хороший стилист по всем этим причинам будет склонен предпочесть в качестве перевода для русск. НАБЕРЕЖНАЯ франц. PROMENADE ‘место для прогулки’, хотя тем самым он лишает читателя возможности сразу понять, что дело происходит у воды. Вместе с тем набережная может называться promenade (ср. La promenade des Anglais в Ницце).
Если информация о «вещных коннотациях» — гипотетических материальных объектах, соответствующих абстрактным именам[41], выводится из сочетаемости слова, то сведения об инвариантных коннотациях можно вывести из анализа его конкретных значений. Оба эти аспекта реально влияют на оформление текста и во многом определяют уровень его стилистического совершенства.
***
В предисловии к переводу на немецкий язык «Агамемнона» Эсхила Вильгельм фон Гумбольдт писал: «Неоднократно отмечалось <…> что, если отвлечься от выражений, обозначающих сугубо материальные объекты, ни одно слово одного языка полностью не соответствует слову другого. В этом отношении различные языки синонимичны относительно друг друга: каждый из них выражает одно и то же понятие по-своему, с теми или иными коннотациями, с той или иной силой экспрессии. Описание такой синонимии основных языков <…> никем еще не было предпринято, хотя многие писатели и высказывали соображения по этому поводу. Однако если взяться за это дело с умом, оно стало бы интереснейшим исследованием» [Humboldt 1903–1936].
Нам кажется, что изучение «синонимических рядов», в которые входят слова, принадлежащие разным языкам, действительно может дать нетривиальные результаты.
Такой подход несколько отличается от идей семантической типологии, представленных в работах А. Вежбицкой (см., например, [Вежбицкая 1999, 2001], где разрабатывается естественный семантический метаязык, язык «элементарных смыслов», которые принципиально вербализуемы во всех языках. Эта концепция восходит к Лейбницу[42]: через описание близких понятий в соответствующих языках дается, в частности, характеристика сценариев поведения, свойственных той или иной культуре[43]. Метод А. Вежбицкой отличается от аппарата, обычно используемого для описания синонимических рядов как в лингвистике, так и в стилистике. В пользу второго можно сказать, что при сопоставлении близких по значению лексических единиц в разных языках признаки и смыслы, в терминах которых целесообразно обсуждать их сравнительную семантику, часто лежат в несколько иной, чем у Вежбицкой, плоскости: слово задействовано и может быть проанализировано на разных уровнях языковой системы — на лексическом, морфологическом, фонетическом, сочетаемостном, прагматическом, стилистическом, этимологическом, ассоциативном и пр., и это формирует некоторые его коннотации. Безусловно, все в принципе разложимо на простые составляющие. Однако идеи, которые для одного языка являются простыми и пронизывают всю языковую ткань, для другого часто оказываются трудно формулируемыми и редкими. Это может привести к очень громоздким построениям, правильность которых плохо поддается какой бы то ни было верификации. Когда же для двух языков, например, строится один синонимический ряд, сложность его описания вряд ли будет чрезмерной.
Но здесь существенным является и другой фактор. Для получения достаточно объективной картины, и поскольку речь идет, в частности, о коннотациях, исследователь должен иметь хорошее «чувство языка» применительно ко всем участвующим в сравнении языковым системам. А это является требованием трудновыполнимым. Однако только такой ценой, как нам кажется, можно действительно получить достаточно объективные лингвистические разработки, которые могут быть использованы (разумеется, наряду с другими данными[44]) в рамках сопоставительных исследований в области культурологии.
При сравнении двух языков особый интерес представляют слова, которые никогда не появляются в «переводной» части двуязычных словарей, — очень часто именно они выбираются исследователями как выразители национального характера. Так, слова АВОСЬ или НЕБОСЬ вряд ли можно будет обнаружить в качестве переводного эквивалента в каком-либо французско-русском или англо-русском словаре[45]. Это объясняется, в частности, тем, что в двуязычных словарях из-за недостатка места часто нет возможности учитывать все переводные эквиваленты. Для получения списка таких эквивалентов понадобились бы очень обширные базы данных, содержащие параллельные тексты[46].
Автор выражает глубокую благодарность В.Г. Гаку, Т.Н. Громовой, П. Дегрэ и В.З. Демьянкову за полезные замечания и помощь при работе над статьей.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Апресян Ю. Д., Богуславская О. Ю. и др. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М., 2000.
Балли Ш. Французская стилистика. М., 2001.
БАС — Словарь современного русского литературного языка. Тт. 1–17. М., 1948–1965.
БСЭ — Стилистика // Большая советская энциклопедия. Т. 40. М., 1957.
Вежбицкая А. Семантические универсалии. М., 1999.
Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М., 2001.
Вендлер З. О слове good // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. Х. М., 1981.
Гак В. Г. Сравнительная типология французского и русского языков. М., 1989.
Гак В. Г., Ганшина К. А. Новый французско-русский словарь. М., 1995.
Голованивская М. К. Французский менталитет с точки зрения носителя русского языка. М., 1997.
Гринева Е. Ф., Громова Т. Н. Словарь разговорной лексики французского языка. М., 1987.
Гринева Е. Ф., Громова Т. Н. Французско-русский словарь. М., 1996.
Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Тт. I–IV. М., 1994.
Перцов Н. В. Инварианты в русском словоизменении. М., 2001.
Разлогова Е. Э. Семантические инварианты. Логико-когнитивный анализ лексики естественного языка. М., 1988.
Разлогова Е. Э. Модальные слова и оценка степени достоверности высказывания // Русистика сегодня. 1996. № 3.
Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии / Под ред. А. Е. Кибрика. М., 1993.
Степанов Ю. С. Стиль // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М., 1998.
Степанов Ю. С. Константы: словарь русской культуры. М., 2001.
Успенский В. А. О вещных коннотациях абстрактных существительных // Семиотика и информатика. Вып. 11. М., 1979.
ФРС — Французско-русский словарь активного типа / Под ред. В. Г. Гака и Ж. Триомфа. М., 1991.
Щерба Л. В., Матусевич М. И. Русско-французский словарь. М., 1997.
Culioli A. Valeurs modales et opérations énonciatives // Culioli A. Pour une linguistique de l’énonciation. Paris, 1990.
Le Grand Robert. Dictionnaire de la langue française. Paris, 2000.
Humboldt W. von. Einleitung zu Agamemnon // Gesammelte Schriften. VIII, 129–138. Berlin; Behr, 1903–1936.
Lexis. Dictionnaire de la langue française. Paris, 1993.
LTL — Lexique des termes littéraires / Sous la direction de M. Jarrety. Paris, 2001.
Le Petit Robert. Dictionnaire de la langue française. 1. Paris, 1993.
Rey A. (ed.). Dictionnaire historique de la langue française. T. 1. Paris, 1992.
Schleiermacher F. Des différentes méthodes du traduire // Des différentes méthodes du traduire et autre texte. Paris, 1999a.
Schleiermacher F. Sur l’idée leibnizienne, encore inaccomplie, d’une langue philosophique universelle // Des différentes méthodes du traduire et autre texte. Paris, 1999b.
VEP — Vocabulaire européen des philosophies. Dictionnaire des intraduisibles / Sous la direction de Barbara Cassini. Paris, 2004.
Vigarello G. Histoire de la beauté: le corps et l’art d’embellir (XVIe–XXe siècle). Paris, 2004.
Wierzbicka A. Understanding cultures through their key words: English, Russian, Polish, German, Japanese. New York; Oxford, 1997. Сокр. русск. перевод см. выше.
· Вопросы языкознания. 2003. №4. С.152-169.
[1] В наречной и служебных функциях ХОРОШИЙ выступает в несклоняемой форме ХОРОШО.
[2] Описание многозначности при помощи семантических инвариантов характерно для большого количества работ последних десятилетий, посвященных семантике различных типов языковых единиц: морфем (в частности, приставок), граммем, лексем (служебных единиц, предикатов, наречий и др.). См. об этом, например, в [Перцов 2001: 35–44]. Этот метод был использован автором для описания прилагательных, глаголов, а также модальных слов [Разлогова 1988], [Разлогова 1996].
[3] Здесь, как и выше, смысловые эквиваленты носят частный, контекстно обусловленный, характер.
[4] В скобках мы будем давать не толкования, а близкие переводные эквиваленты.
[5] Разумеется, этот перечень значений нельзя считать исчерпывающим. В электронном варианте «Trésor de la langue française» словарная статья BEAU занимает более 30 страниц. Среди прочих источников мы использовали также [Le Grand Robert 2000], [Le Petit Robert 1993], [Lexis 1993], [ФРС 1991], [Гак, Ганшина 1995], [Гринева, Громова 1996] и др.
[6] Значение выражений с BEAU меняется в зависимости от наличия / отсутствия артикля или местоимения перед определяемым именем (Elle est une belle femme — Она красивая женщина, Elle est belle femme — Она статная женщина), а также от того, какой это артикль или местоимение (ср. une belle mort — прекрасная или легкая смерть, mourir de sa belle mort — умереть своей смертью).
[7] В следующем примере для FLAQUE (ЛУЖА) скорее превалирует идея красоты:
Et pourtant sous cette destruction fleurit la nature. La terre est verte et belle; un pauvre petit ruisseau, dont on voit une BELLE flaque verte, nous avertit que sans cette fumée de la poudre nous verrions peut-être un beau ciel bleu (Michelet). Но несмотря на все разрушения природа продолжает жить. Цветет прекрасная зеленая земля. При виде тщедушного ручейка, который и заметен-то только благодаря образовавшейся вокруг него ПЕРЕЛИВАЮЩЕЙСЯ ВСЕМИ ЦВЕТАМИ РАДУГИ зеленой луже, понимаешь, что, если бы не пороховой дым, увидели бы мы над собой прекрасное голубое небо <…>
[8] В отношении физической красоты такое представление было крайне характерно для представителей эпохи Просвещения, которые считали, что некоторые недостатки лишь способствуют «красоте» (см. об этом [Vigarello 2004]).
[9] Здесь мы предлагаем сопоставительный подход, который отличается, в частности, от метода А. Вежбицкой, развиваемого в книге [Wierzbicka 1997]. Мы рассматриваем как семантические, так и другие, в частности формальные, параметры. Мы не предлагаем толкований на особом метаязыке, а сравниваем переводные эквиваленты, которые заведомо носят приблизительный характер. Более того, мы сравниваем не отдельные значения, а семантику лексем в целом.
[10] Эстетический аспект может быть выделен в некоторых контекстах при помощи переноса BEAU в позицию атрибута: Ce film est beau ближе к красивый фильм, нежели к прекрасный фильм.
[11] В следующем примере КРАСИВЫЙ вряд ли можно передать при помощи BEAU:
Он стремился к КРАСИВОЙ, роскошной жизни (il était attiré par le luxe et la vie facile), возлагая все свои надежды на счастливый случай, неожиданную встречу, благодаря которой он наконец попадет в ту среду, где вся эта красота привычна и обыденна, где люди и помыслить себя не могут в обстановке, которая окружала его сейчас (из современной прозы).
В то же время та же самая красивая жизнь (также как и красивые слова, красивый жест) может употребляться с положительной оценкой:
Отцы ваши многое сделали для того, чтобы она [жизнь] была КРАСИВОЙ (pour que votre vie soit BELLE) и полной (Полторацкий).
LA BELLE VIE не имеет негативного значения (хотя и может употребляться в юмористических контекстах). Выражениям C’est la belle vie или La vie est belle скорее соответствует Жизнь прекрасна. Таким образом, даже близкие по смыслу французские и русские словосочетания могут в риторическом аспекте вести себя по-разному.
[12] В контексте красиво постукивать пальцами по столу КРАСИВО, по-видимому, в большей степени относится к зрительному, а не звуковому ряду.
[13] Французские прилагательные такого типа (MAGNIFIQUE, SUBLIME, MERVEILLEUX и т. п.), тем не менее, часто сочетаются с наречием ABSOLUMENT (absolument magnifique). Сочетания с СОВЕРШЕННО также все чаще встречаются в русской речи (совершенно грандиозный, совершенно замечательный и пр.).
[14] В некоторых сочетаниях, однако, ПРЕКРАСНО естественно не возводится ни к КРАСИВЫЙ, ни к ХОРОШИЙ (прекрасные мечты).
[15] Это не значит, однако, что BEAU нельзя использовать в разговорных выражениях. Обращение ma belle (красотка), например, может быть воспринято как иронически фамильярное.
[16] Хотя скорее всего исходно под BELLE имелась в виду КРАСАВИЦА.
[17] Этот и другие аспекты, но для английского good, рассматривались З. Вендлером [Вендлер 1981].
[18] Сходную мысль мы находим, например, у Теодора Жоффруа:
Le sentiment de l’utile exclut le sentiment du beau / Чувство необходимости несовместимо с чувством прекрасного.
[19] Также как и с BEAU, мы не претендуем никоим образом на полноту описания и основываемся, в частности, на тех же источниках (см. сноска 5).
[20] Для BON существенным является препозиция или постпозиция определения: un bon médecin означает ‘хороший (профессиональный) врач’, а un médecin bon — ‘добрый врач’.
[21] В последнее время появились аналогичные контексты с BEAU, которые, тем не менее, гораздо более стилистически отмечены. Ср. реплика диктора по телевидению после объявления программы:
Très belle journée sur France 3! (букв. Приятного дня на третьем канале, фраза, эквивалентная русск. Оставайтесь с нами!)
[22] В русской традиции такие употребления скорее можно причислить к категории частиц или вводно-модальных слов.
[23] Для ХОРОШИЙ таким употреблением будет разве что оценка «ХОРОШО» в образовательной практике, где ХОРОШИЙ выступает в форме наречия.
[24] Описание некоторых употреблений BIEN дается в [Culioli 1990].
[25] Но не во всех. Так, контексты удивления с Ah! Bon! вряд ли можно передать при помощи ХОРОШО.
[26] Высказывание о лице женского пола Elle est bonne может означать груб. ‘(хорошая) телка’.
[27] См. также обсуждение этого вопроса в [Вендлер 1981: 554], [Katz 1964].
[28] Интересно сравнить эти выражения с Il est une belle personne / Он гармоничная (всесторонне развитая) личность.
[29] См., например, [Степанов 1998]. Несмотря на то что вопросы стилистики остались за рамками основной массы отечественных лингвистических работ последних десятилетий или не рассматриваются как таковые, следует отметить, что, например, стилистические пометы активно используются и приумножаются в самых актуальных словарных разработках [Апресян и др. 2000]. См. также Глава четвертая.
[30] Это выражение может указывать также и на то, что книга красиво оформлена.
[31] Это обстоятельство отмечается, в частности, в [Гринева, Громова 1996].
[32] Il fait bon (ici), например, может означать, что в помещении как тепло (комфортно), так и прохладно (тоже комфортно, например, когда на улице жара). Ср.
Мы идем с ней на каток, потом — греться в Третьяковку. В Третьяковке зимой очень тепло (Казаков). Nous allons ensemble à la patinoire, puis nous rechauffer à la Trétiakov. Il fait trÈs bon à la Trétiakov en hiver.
Аналогично, русское Сегодня (в море) теплая вода по-французски звучит как Aujourd’hui l’eau est bonne, то есть вода пригодна для купания.
[33] Выражение красивый пример также может быть передано как un bel exemple.
[34] В этом смысле стилистику можно было бы определить как «тонкую» семантику, которая обычно не фиксируется в традиционных лексикографических источниках. По-видимому, именно в силу этого обстоятельства некоторые западные школы устного перевода допускают только перевод на родной язык: при достаточно высоких стилистических требованиях к продуцируемому тексту переводчик должен владеть инвариантными и прочими коннотациями языка, на который он переводит.
[35] Очевидно, что ни BEAU, ни BON в данном случае не являются простыми (не имеющими стилистической окраски) синонимами по Балли [Балли 2001: 122].
[36] Выбор критериев может показаться читателю достаточно произвольным. Однако «стилистика рассматривает параллельные <…> средства выражения и экспрессивные оттенки более или менее однородного значения, черпая материал для своих построений из различных сфер языка, по-своему группируя и классифицируя языковые факты» [БСЭ 1957].
[37] По наблюдениям автора, более чем в 70% случаев русск. добрый (добрый человек) переходит во французские généreux или gentil (материалом для наблюдения, в частности, послужили переводы на французский язык русскоязычных текстов на французском телеканале ARTE).
[38] Словарными эквивалентами GENTILLESSE являются ЛЮБЕЗНОСТЬ, ПРИВЕТЛИВОСТЬ.
[39] Выражение la vie bonne не следует смешивать c la bonne vie (хорошая жизнь) и la belle vie (прекрасная жизнь). Тенденция выражать новые значения при помощи уже имеющихся слов, максимально используя при этом всевозможные способы оформления словосочетаний, вообще характерна для французского языка, в то время как русский язык с легкостью включает в свой состав новые слова. См. [Гак 1989: 223].
[40] Многозначность может, наоборот, присутствовать в русском слове и отсутствовать во французском. Так, название одной и той же болезни звучит по-русски (опоясывающий) лишай, а по-французски — le zona. Русское слово, имеющее также значение ‘лишайник’ (Деревянные колонки беседки поседели, заросли лишаями), имеет негативную инвариантную коннотацию, которая не присуща французскому.
[41] См. об этом [Успенский 1979], а также сопоставительное исследование [Голованивская 1997].
[42] Современник Гумбольдта, Фридрих Шлейермахер, один из самых видных представителей герменевтики [LTL 2001], который настаивал на принципиальной «непереводимости» языков (ср. «Здесь, более чем где бы то ни было, у каждого языка своя система понятий, которые образуют единое целое именно в силу того, что они соприкасаются, сочетаются и дополняют друг друга, и части этого целого в одном языке не соответствуют частям в другом» [Schleiermacher 1999a]), тем не менее, с большим пиететом относился к идее Лейбница о создании универсального метаязыка [Schleiermacher 1999b].
[43] Разумеется, это не единственная и, более того, не самая популярная на данный момент попытка привязать язык к культуре. Здесь стоит хотя бы вспомнить глубокие замечания по этому поводу в [Сепир 1993], а также работы по лингвистической антропологии. Интересна также попытка сравнить некоторые близкие философские понятия в различных европейских языках в [VEP 2004].
[44] Особый интерес представляют в связи с этим работы Ю. С. Степанова (см. [Степанов 2001]), где лингвистический фактор является лишь одним из компонентов анализа концептов, которые исследуются в широком культурно-историческом контексте.
[45] Слова с сильной стилистической окрашенностью чаще встречаются в исходной (а не переводной) части двуязычных словарей, за исключением специальных словарей разговорной речи или жаргонов (см., например, [Гринева, Громова 1987]).
[46] Такая база данных могла бы включать в себя, например, произведения русскоязычной литературы и их переводы на тот или иной язык, причем для облегчения поиска тексты должны быть расположены параллельно, примерно так, как это делается в серии Bilingue издательства Gallimar, где на левой странице расположен текст оригинала, а на правой — текст перевода. Также в базу данных должны входить основные произведения, например, французской литературы и их переводы на русский язык. Тогда полученная на запрос о том или ином русском или французском слове информация, представляющая собой параллельные контексты на двух языках, обеспечит некоторую базу для исследований.